Легенда, рассказаная когда леса Курисан ещё не видно.
Ранним утром 19** года, в один из обыкновенных, летних дней, когда утренняя прохлада только-только отступила вслед за улетевшим ветерком, сосны и река блаженно зажмурились и замерли, подставляя свои бока всесогревающему солнцу, голубизна неба привычно опровергает все попытки художников воплотить этот цвет на холсте, трава вокруг потрескивает и попискивает миллионами маленьких живых существ и в глазах начинает рябить от обилия светлых пятен, я поднимался по песчаному сколну поросшего соснами холма, сразу после брода через маленькую и спокойную реку - Самноку. Мои сапоги уже стали ощущать тяжесть тела, и казалось что сами следы теперь стали более глубокими, как если бы поход прибавлял мне веса. Выбивать песок из под носка, чтобы он растворялся впереди лёгким облачком из крупинок и пыли казалось преступлением, ненужной растратой сил, и, более того - вызову всему духу окружающего места. Не скажу, что общая усталость раздражала меня - в то время всё, что позволяло моим мыслям отвлечься от мрачного ретроградного самоанализа воспринималось как спасительная соломинка, за которую только и можно удержаться над пропастью, омутом помешательства. Внешняя гармония, обычно резко контрастирующая с моим и внутренними бурями, постепенно подавила мой антагонизм и я, уставший и голодный, смог вообразить себя муравьём, который спешит по склону, бесцельно для стороннего наблюдателя, который видит путь на много миль вперёд, бесцельно для тех кто знает будущее и прошлое, но с вечной и всепобеждающей, никогда не доступной для сторонних судей мурвьиной мудростью. Где-то впереди, я знал это точно, находился лес Курисан - и в нём я мог потерять то, от чего жизненно необходимо избавиться - воспоминания, имя, предопределённое будущее и, в конце концов, преследовавшую меня по пятам погоню.
Поднявшись на пригорок, я вступил на небольшую тропинку, которой довольно часто пользовались, и которую проложили любители посмотреть по сторонам - залитый солнцем луг на той стороне реки хорошо просматривался как, наверное, и я, но ощущение опасности, которое захлестнуло бы другого человека уже не могло задеть мои чувства. Мначное равнодушие к своей судьбе в данный момент позволило мне действовать как если бы я был отмечен незримым клеймом, заставляющим мелкие неприятности трусливо поджимать хвост и преклоняться перед могущественным созданием, и хотя я и знал, что это не так, это не имело смысл. Единожды приняв какую-то роль, даже, скорее, а я продолжал убеждать себя в этом снова и снова, получив её, принимаешь всё, что последует дальше - и получить все последствия по полной было просто необходимо. Повторения не будет, ровно как и желания всё повторить, ровно как и желания всё изменить. Я уносил свой кусочек правды - как семечко от диковинного дерева, в надежде вернуться.
Природа вокруг призывала - поэтому я нисколько не удивился, когда вывернул из-за дерева, и как при сменившейся сцене, вместо деревьев справа и слева увидел песчаный склон к небольшому пляжу, на вершине которого, в жёлтой пожухшей траве притаился оранжевый автомобиль Жигули, а перед ним, на песке, сидя на длинной коряге, расположился задумчиво осматривающий реку парень - вселенски спокойный и погруженный в пузырьки пива, которым он всё ещё периодически заправлялся. В реке по пояс в воде обнималась какая-то парочка: это заставило меня непроизвольно скривиться и перевести внимание на пивного наблюдателя. Тот уже смотрел на меня, рассматривая меня так, как если бы я был предметом пейзажа. парень ещё раз приложился к банке и привычным жестом покачал её, проверяя на заполненность после глотка. Судя по выставленным то тут, то там жестянкам, в нём уже было около двух литров. Немытый автомобиль добавил незнакомцу плюсов, пиво, которое он пил, я раньше не видел, что было немудрено - мой выбор твёрдо стоял на баклажках "Очаковского". Спокойствие, кторое было проявлено при моём приближении, вызывало подозрение, что мне ещё не удалось уйти от судьбы, и это или один из моих горе-союзников, или горе-преследователей. В любом случае, состояние, когда тебе нужна еда для того того чтобы двигаться дальше, диктовало свою степень осторожности при общении с незнакомцами, а вызывать опасность своим видом надолго я не умел. Демонстративно сняв с шеи переброшеную на живот сумку, я начал приближаться к своему новому собеседнику. Это было видно по тому, как оценивающе и спокойно он смотрел - готовый к конструктивному общению и держащий себя довольно достойно для отдыхающего и расслабляющегося с пивом человека.
- Э-э-э. - начал разговор я, когда расстояние сократилось, а брови незнакомца ползли всё выше. - Даже не знаю, что сказать, но, в общем, не поможешь ли ты путнику?
- В смысле? - резонно ответил мне собеседник, стрельнув глазами на парочку в реке
- Пивом если можно. - пояснил я, повернувшись к реке для того чтобы убедиться в том, что там ничего не изменилось - девушку в шутку топили, и она визжала о помощи.
- Легко. - кивнул парень и несколько путаясь в координации движений потянулся к открытому багажнику Жигуля. Там, кроме ведра и топора, стояла упаковка таких же баночек - Золотая Бочка классическое. Достав две банки, одну он отдал мне, а одну, немного помедитировав, открыл и тут же глотнул на добрую четверть.
Хмыкнув, я отхлебнул половину, и присел на корточки напротив потухшего кострища. Чипсов, тут, конечно, уже не было - моя вечная мечта о том, чтобы пить пиво так. чтобы оставались чипсы здесь, видимо, не пролетала.
(ну и т.д.)
